Городские загадки: что на фотографии?

Снимок прислал наш читатель В.В. Коваленко. Фото предположительно начала 20 века.

Друзья, читатель, приславший снимок, не может определить, какая улица изображена на фото, а также определить двухэтажный дом с навесом над крыльцом и балконом-верандой на втором этаже. Мне тоже не «поддалась» эта фотозагадка. Поэтому прошу вас помочь и определить, что изображено на снимке.

Для размышления публикую отрывок из книги Владимира Любимова «Старая Вятка. Квартал за кварталом»

«От дома НИИ леспрома (2-й женской гимназии) через улицу Ленина (Николаевскую-Вознесенскую) попадаем в 35-1 квартал старого города. Маршрут — тот же, что и в начале нашего пути, только чуть севернее, по полоске между Преображенской (Энгельса) и Пятницкой (Ст. Халтурина). И так до всполья (Октябрьский проспект). Нынче же ограничимся с запада Царевской (Свободы).

Квартал встречает невзрачной пятиэтажкой, видавшей в своих стенах (помимо, разумеется, квартир) и магазины, и бумаги Первомайского райотдела ЗАГС, и препараты т.н. кабинета лечебной косметики… Если же окунуться в середину прошлого века, то здесь, на углу, находилась усадьба неких Порфирьевых. Переустроенный порфирьевский дом как-то сохранился (ныне Энгельса, 11). Угловой флигель (некогда в нем раскошеливало горожан питейное заведение купца Савинцова), подмятый нашей пятиэтажной «хрущобой», можно высмотреть на старой открытке (Николаевская улица, ь 137). Каменный двухэтажный флигель во дворе, снесенный лет десять назад, помнится и без старых снимков. Помню, даже не пожалел о его сносе… Вот эти три постройки и составляли основную (жилую) недвижимость цехового С.А. Рукавишникова в последние предреволюционные годы. А с середины 1870-х до 1911 года недвижимость эта была за офицером М.И. Лихановым (вышел в отставку полковником) и его детьми. Лихановы интересны не только как предки детского писателя и ученого-электрохимика. С этой фамилией связано несколько весьма любопытных (даже, можно сказать, экзотичных) штрихов вятской провинциальной жизни.

Вот, к примеру, оценочная книга 1877 года отметила на лихановской усадьбе, помимо самих хозяев, семьи швейцарского подданного, часовщика и оптика Фердинанда Бибера и прусского уроженца, чиновника и фармацевта Фридриха Гейзе. Сразу два иностранца (или исключительно иностранцы) среди здешних постояльцев — странно. Все становится понятным, когда узнаешь, что адъютант-поручик 56-го резервного батальона Михаил Иванов Лиханов в 1867 году в Вятском Александро-Невском соборе венчался с дочерью «мекленбургского фабриканта фарфоровых изделий» Карла Герберта Еленой.

Или вот газетное сообщение столетней давности об устройстве на лихановской усадьбе карусели, доставленной из Москвы и развлекавшей москвичей во время коронационных торжеств (короновали Николая II). В первый день Пасхи сбор с этой диковинки «достиг суммы до 250 р.» Карусель была разукрашена, вечерами освещалась «целым рядом лампочек». При ней постоянно играла шарманка.

А еще через 8 лет, в августе 1905-го, газета рекламировала «вишневый сад полковника Лиханова, где продавали вишни прямо с дерева». Невольная ассоциация с чеховской темой завершается голым асфальтированным Двором с тремя коробками новых высоких домов. Нынешние Лопахины, давно переквалифицировавшись в гос. чиновников, повырубали столько старых дерев, наломали и еще наломают столько дров…

И последняя «экзотика». В грозном 19-м в бывшем лихановском доме размещалось губернское бюро коммунистов-татар…

Следующий дом по Энгельса (№ 13) некогда принадлежал неким Калининым, затем Праздниковым, сарапульским мещанам Ончуковым, вятским Корчемкиным…

Нынешний 15-й дом (до начала 1920-х был 13-м) — единственный в квартале отмечен мемориальной доской. Здесь в 1905 году вятские большевики обсуждали события Кровавого воскресенья. Здесь -то есть в доме отставного штабс-капитана С.Н. Ухова, в комнате его сестры Клавдии (умерла в марте 1906-го «после продолжительной болезни»). Помимо этого, дом (построен Уховыми в 1856 году) известен как место одной из первых вятских фотографий, учителя Е. Лихова (отмечена в 1864 и в 1867 гг.). А в 1928 году в доме находилась контора Волго-Каспийлеса…

17-й дом, примкнутый к бывшему уховскому, — самый молодой на красной линии улицы и, пожалуй что, самый уродливый. Если же принять во внимание, что дом этот целиком каменный и наполовину обшит тесом лишь чисто декоративно, то несуразность постройки только усилится. В самом деле, зачем этот маскарад?

Все просто. Эта обшивка да резные наличники должны были свидетельствовать, что новенький дом если не копирует «предшественника», то сделан «под старину». Такая щепетильность, вылившаяся в архитектурный фарс, объяснялась тем, что на этом месте до 1979 года стоял памятник республиканского значения -дом Леденцова, «в котором жил А. Грин». Не расписывая перипетий уничтожения «гриновского» дома и появления названного «красавца», можно просто окрестить этот памятный уголок местом, где власти дважды издевались над памятью, предавали память, ханжески прикрываясь благими намерениями и обещаниями помнить.

Что стенать? — Дело сделано, памятник не вернуть. И остается лишь поминально добавить несколько строк в «некролог»…

В декабре 1895 года (то есть одновременно с Гриневскими) у Леденцовых проживал Лаврентий Александрович Витберг — личность, несомненно, необычная для довольно рутинной Вятки, из которой так хотелось убежать мечтательному юноше Саше Гриневскому. Кто знает, может быть, упомянутое соседство как-то повлияло на будущего писателя.

Романтическое начало волей-неволей передалось всем детям А.П. Витберга. В Лаврентии оно получило продолжение. Внук шведа, получивший имя деда, родился, можно сказать, в ссылке, в азиатской Вятке. Воевал в Крымскую кампанию, бил чеченцев. За храбрость получил чин поручика и орден Святой Анны. А затем — дуэль с роковым исходом, суд, лишение всех прав и дворянства, ссылка в Енисейскую губернию. Почти 25 лет сибирских мытарств и возвращение в места отцовского изгнанья, на свою невольную Родину…

А в 1921 году в доме был устроен приют для 40 «голодающих детей из Уржумского уезда»…

Следующий дом, полукаменный, с мезонином, памятен, по крайней мере, двумя именами: друга А.П. Чехова, доктора Н.И. Коробова (1860, Вятка, — 1919, Москва) и музыканта-педагога Г.А. Рылова. Коробовы приобрели этот дом в 1868 году у чиновника И.Д. Батурина и владели им до 1912 года. У нового хозяина, мещанина из Смоленской губернии, <техника путей сообщения> В.М. Дмитроченко в 1916 году была открыта детская библиотека, которой заведовала купеческая дочь Анастасия Тырышкина. А в 1920 году здесь квартировал (квартира ь 1) и умер Г.А. Рылов.

Следующий каменный дом -очередной образчик стиля т.н. дворцового социализма, декретно отмененного в хрущевские времена. Т.н. архитектурные излишества тут были выпячены в каменных шарах, установленных на столбах ограды и на крыше (как вазоны). Четыре шара на крыше здравствуют до сих пор, а вот от пяти таковых внизу остался лишь один, треснувший. Этакий горе-колобок, грустное напоминание о временах, когда казалось и верилось, что дорога верна, пряма и вскоре выведет-вознесет к распрекрасной счастливой жизни…

Деревянный 21-й дом в середине прошлого века принадлежал купцам Чарушиным, затем (с 1864 г.) Коробовым, брату владельца предыдущей усадьбы. В начале нашего века числился за Ермолиным, с 1917-го — за вожгальским крестьянином Безсоновым…

Угловой, 23-й дом — самый старый в квартале. Древность его доказывают простые «ушастые» наличники, характерные для рубежа 18-19 веков. Подобные <украшения> мы уже встречали на хохряковском доме, примостившемся рядом с драмтеатром, на машковцевском доме (Дрелевского, 12)…

Наш дом — купцов Репиных, с 1834 года — Елисея Хохрякова и его наследников. Именит не только возрастом. В 1845 году здесь квартировал «педагог, общественный деятель…», автор первого словаря вятских говоров А.П. Тиховидов; в 1877 году — размещался некий пансион некоего Стерна, а с конца прошлого века здесь работала 2-я гомеопатическая аптека провизора К.В. Соловьева (Соловьевы владели домом с 1897 по 1910 год, когда продали его купчихе О.В. Зубаревой). А в 1922 году в доме проживало самое большое начальство — председатель губисполкома А.П. Спундэ. Он же тогда «возглавлял комиссию по изъятию церковных ценностей в Вятской губернии».

Угловой дом (ныне надстроен на этаж) — еще и единственный старый дом квартала на Царевской-Свободы. Все прочее старье сметено и заменено трехчастной каменной стеной, протянувшейся до Пятницкой-Ст. Халтурина и наглухо прикрывшей с юга Предтеченскую церковь. Из погребенных под этой стеной построек выделю каменный двухэтажный дом, стоявший некогда на углу Царевской и Пятницкой, некогда чиновника Я. Двинянинова, затем чиновника Пушина (с 1848 г.), мещанина П.А. Трушкова (1877 и до 1913 г.), крестьян Пушкаревых и Трефиловых.

Остановимся на Пущиных. Сам хозяин, Платон Иванович, из ижевских обер-офицерских детей, работал с А. Герценом в канцелярии губернатора. Так случилось, что пушинский дом стал приютом и местом встреч для многих поляков, очутившихся в Вятке после известных событий 1864 года, а дочь хозяев Ольга (род. 1847 г.) стала женой Раймунда-Иосифа Корвин-Пиотровского (Петровского). В конце 1875 года молодые перебрались в Пермь, где открыли первый «настоящий книжный магазин», записанный на имя Ольги Платоновны. Основой книжного дела Петровских стала купленная ими (вероятно, и на Ольгино приданое) знаменитая вятская библиотека А.А. Красовского-Н.И. Вершинина.

И вновь «ниточка» к А. Грину. Вспомним его путешествие на Урал через Пермь, визит к знакомому отца, «хозяину большого колбасного заведения» Ржевскому. Материалы «Уральских торгово-промышленных адрес-календарей» (издавались в Перми) исправляют забывчивость писателя. Не было тогда в Перми никаких Ржевских, но в самом центре, на Сибирской улице, содержал в собственном доме колбасное и гастрономическое заведений некий Валерий Антонович Ковальский. В доме этого Ковальского с конца 1870-х (и в «гриновские» времена) находился книжный магазин Ольги Петровской…

Бывшие пушинские владения называют еще одно интересное имя. В деревянном флигеле по Царевской (купленном у Трушковых крестьянином Крыловым) летом 1914 года завершил свой земной путь ижевский иерей И.П. Трапицын. Проститься с отцом приезжал из Вологды тамошний владыка Александр…

Пятницкая (она же здесь и Предтеченская) улица у нашего квартала представляет, увы, только два старых дома. Все деревяшки в начале 1990-х снесены и заменяются т.н. коттеджами. Архитектура и внешний вид этого уголка от такой замены, скорее всего, выиграют. Что же касается абстрактной категории — «штуковины», именуемой памятью, и якобы узаконенных распоряжений о строительных работах в т.н. охранных зонах города-памятника, то тут вновь уместнее говорить об утратах и прегрешеньях. Что ж, утраты — вещь преходящая, как и грехи, которые ныне можно лихо замолить в открытом Предтеченском храме…

Названные два дома на Пятницкой — каменные, двухэтажные, постройки начала уходящего века. Первый, что поменьше и в центре квартала, -принадлежал мещанину В.А. Лопатину. Второй, что на углу с Николаевской, — был приобретен земством у некоего Мамаева, расширен и принял мастерскую учебных пособий…

Завершим прогулку у нового дома, в котором еще совсем недавно работал магазин с вывескою «Ассоль» (вывеска эта пока на прежнем месте). Любим Грина! Не отнять… Но интереснее другое. Дом возведен, если верить А.А. Спицину, на месте, где еще сто лет назад были заметны остатки первого посадского вала (до 1663 года). Какие-то <валоподобные> неровности, помнится, можно было видеть здесь (если смотреть с остановки у <Мелодии>) до самого последнего времени, до постройки этого дома.

И последнее. Дом с «Ассолью» встал на пустыре, где некогда зеленел лихановский сад, переходящий в сад купца Ермолина. Ермолинский дом с мезонином в 1893 году купил слободской купец Н.П. Луппов. В этом же году, в августе, в Вятке (полагаю, именно здесь) появился на свет племянник хозяев Сергей, впоследствии художник. Рисовал сирень-черемуху, загадочные женские лики. Что-то в нем от Серова и Ренуара…

«Овощи-фрукты», «Мясо» (выделено красной краской), «Продукты»… «Магазин принимает посуду согласно- образцов»… Улица Ленина. Будни. Асфальт..

«Просто Вы дверь перепутали, улицу, город и век…»

Спасибо Владимиру Любимову за его замечательную книгу. Она у меня лежит дома в специальной обложке, я к ней часто обращаюсь, поэтому боюсь «истрепать». Жду ваших догадок, комментариев, воспоминаний и старых-новых фотографий.

Ольга Костылева.