Добрый день!
Поделитесь своей новостью и мы с радостью
опубликуем ее!
Авторизация
Чтобы писать комментарии, вы должны залогиниться.
Зайдите через любую из соцсетей, которой вы
пользуетесь.
 
-->
Отправка сообщения об ошибке

Теракты. «Среднеазиатский фактор»?

19 апреля 2017
960
Теракты. «Среднеазиатский фактор»?
Источник фото: -

Вчера ФСБ России отчиталась, что в Москве задержан еще один подозреваемый участник террористического акта в метрополитене Санкт-Петербурга. Уроженцу киргизского города Джалал Абад Аброру Азимову инкриминировали «организацию теракта». Суд постановил оставить подозреваемого под стражей.

Интересно, что Азимов, по каким-то соображениям , безоговорочно согласился с мерой предварительного заключения, но свое прямое участие в организации теракта не признал. Заявил, что «не осознавал свои действия и выполнял чьи-то команды». Адвокат Азимова Армен Задоян перед судебным заседанием сказал, что тот признал свою вину, но позже отметил, что: «Мой подзащитный — не организатор и никогда не говорил, что он организовывал что-либо» — пояснил адвокат.

Аброр Азимов — 9-й арестованный по делу о питерском взрыве. Теракт в метро Санкт-Петербурга произошел 3 апреля, в результате 15 человек, включая исполнителя теракта, погибли. Как считает следствие, подрывником был уроженец киргизского города Ош с российским гражданством Джалилов. Очевидно, что это первый акт терроризма с массовым участием коренных граждан центральноазиатских государств с пост советского пространства. Сразу после питерской трагедии, в Щвеции произошел еще один теракт, на этот раз исполнитель был из Узбекистана. Этнический уйгур из Кыргызстана Машарипов так же обвинен в совершении массового расстрела в стамбульском ночном клубе, который произошел накануне нового года. Очевидно, что в картине глобального террора наметились различимые новые детали. Во-первых, за эти теракты не берет ответственность Исламское государство (организация запрещена на территории России), во-вторых, российские теракты «уходят» из столичного региона, в третьих, совсем не очевидно, что участие молодежи из центральноазиатских стран это случайность. Об этом с порталом Kirovnet поговорил востоковед, доктор исторических наук и действительный член Российского Географического Общества Александр Князев.

Теракты. "Среднеазиатский фактор"?

Александр Алексеевич, вас не смущает, что уже несколько фамилий исламских террористов принадлежат этническим узбекам, например, а географически, по рождению, почти все они «привязаны» к Кыргызстану?

Если брать большой отрезок времени, а не последние 6  месяцев, то там география происхождения исполнителей размывается. И их принадлежность к Центральной Азии не так очевидна. Я согласен, с вашими словами, что теперь убедить общественное мнение, что это не так, будет, наверное, трудно. Есть проблема, в том, что эти страны являются странами исхода трудовой миграции. И  мигрантская среда, неупорядоченная, нецивилизованная во многом, она, конечно, способствует появлению в этой прослойке людей появлению террористических наклонностей и вербовке. И здесь это проблема государств, способствующих миграции, и стран, принимающих мигрантов. На самом деле в современном мире от явления трудовой миграции избавиться полностью трудно, но есть же разная трудовая миграция. Есть  потоки мигрантов из стран Старого Света в Америку, предположим. Сейчас конечно поменьше. Это, как правило, люди с высокой квалификацией, с высоким уровнем образования и развитым мировоззрением. И из этой среды трудно кого-нибудь завербовать в ряды террористов. Потому что это врачи, программисты, инженеры. Это один вид миграции, и совсем другой, когда из среднеазиатских кишлаков, молодые парни, часто не имеющие сносного среднего образования, выросшие где-то в провинции и подверженные разного рода влияниям, социальной несправедливости и неустроенности, здесь на этом уровне вербовка и пропаганда срабатывают. Но при этом страны Средней Азии и Центральной Азии они ведь немного разные. Мы знаем немного примеров трудовой  миграции из Казахстана, не очень много из Туркмении, по разным причинам. Но достаточно большие потоки из Киргизии, Узбекистана и Таджикистана.

Видите ли вы связь с тем, что часть нового поколения граждан среднеазиатских стран, обратилась к радикальному исламу? Теперь это распространенный медийный штамп: «раньше молодежь обращалась к леворадикальным идеям, а теперь к мусульманскому фундаментализму». Существует ли такое явление в широком смысле?

Отвечу положительно и объясню почему. Мы в СССР жили в высоко идеологизированном обществе. Несмотря на то, что к некоторым догмам относились с долей иронии. Тем не менее, идеология работала. После развала СССР образовался идеологический вакуум. Недавно меня один молодой человек спросил: Как же так? В Конституции Российской Федерации есть статья, что в стране нет государственной идеологии? Здесь можно долго дискутировать — «хорошо это или плохо», но здесь точно образовался вакуум. И в этом вакууме стали образовываться причудливые, но логичные явления. Пошел поток эмиссаров из исламских стран дальнего зарубежья. Это, прежде всего – Пакистан, Турция, арабские страны. Интересно, что новейшая история не знает ни одного случая широкой проповеднической деятельности со стороны Ирана. В силу, прежде всего, религиозной разности. Потому что в рассматриваемом регионе шиитов практически нет. Есть маленькие общины, на Памире в Бухаре, но это не содержательно. И очень незначительное влияние со стороны Афганистана. Казалось бы? Мы ведь считаем, что он является вечным источником нестабильности. Но это происходит в другом измерении. То есть афганцы в этом процессе практически не участвуют. Внутри каждой страны, несмотря на советские запреты, все равно в скрытой форме, сохранялись религиозные обычаи, и вот когда образовалась пустота, начались эти проявления. Беда в том, что после эпохи тотального атеизма местная традиция, основанная на умеренном ханафитском исламе, оказалась не способна заполнить собой идейный вакуум. Очень яркий пример – это Казахстан. Существовали опасения, что радикальный ислам может активизироваться на юге этой страны, где более религиозное население. Но уже в 2000-х годах эти проявления случились в доселе не религиозных и светских регионах — на севере, на западе и в центральной части. Даже в тех районах, где казахское население вообще не составляет подавляющего большинства. А ответ прост – на юге существовали местные авторитетные имамы. Ханафисткая традиция сохранилась в семьях. Получилось, что эта идеологическая ниша оказалась здесь закрыта. А в тех районах, где тотально присутствовал атеизм, у людей возникшую потребность закрыли прибывающие с юга и востока эмиссары Хиз бут-Тахрир (Россия и Казахстан признали Хизб ут-Тахрир аль-Ислами террористической организацией) и салафистких течений.

Но возможно ли, что террористические сети преобразуются, и появляется какой-то новый игрок, привязанный этнически и конфессионально к Центральной Азии? Например, «хорошо забытые» деятели из Исламского Движения Узбекистана? Мы вот сегодня всему миру заявляем, что воюем в Сирии, потому что хотим «остановить терроризм на дальних подступах», но не имеем ли мы его в новом обличье уже на нашем пороге?

Я бы так не сказал. В любом случае все государства этого региона имеют силовые структуры, они иногда просто вынуждены сотрудничать со своими коллегами в России, в частности. Обмениваться информацией и т.д. Здесь тоже происходит глобализация своего рода. Они не могут не работать в этом направлении, другое дело, что многие работают плохо. Есть много случаев, когда радикализм используется политиками в своих интересах. Вот это по-настоящему плохо. Более того существует коррупция, например. В Киргизии, например, существует очень мощное религиозное проникновение в силовые структуры. Киргизия – единственная страна региона, где официально разрешена деятельность международной сети Таблиги Джамаат (эта форма миссионерства запрещена в России). Таблиги Джамаат  — это форма распространения идей, когда люди ходят по домам, по общественным местам и занимаются проповедованием. Это вроде бы просто форма миссионерства, но в Киргизии это наполнено идеологией, совпадающей с идеями Хизб Ут-Тахрир. А это уже экстремисты. Есть случаи, когда сторонниками Таблиги Джамаат являются руководители территориальных подразделений Службы Безопасности и МВД. В Киргизии находят прибежище сторонники этого движения из Казахстана, Узбекистана и Таджикистана. Даже при участии страны в ОДКБ и ШОСе, эта проблема все равно остается и существует. Но повторюсь, потенциал государств и этих радикальных структур пока еще не сопоставимы, а явление терроризма в регионе имеет точечный характер.

Как вы оцениваете «большую» миграционную политику России? Она вообще есть в связном виде?

Она продолжает оставаться бессистемной. Ее ведь эксплуатируют политики. Как только у нас возникают проблемы, не только связанные с мигрантами, то сразу начинает будироваться вопрос о введении визового режима. Это эксплуатация фактора миграции, но не работа с этим фактором. К сожалению, связной работы нет, и она, похоже, и не планируется. На уровне регионов есть позитивные примеры, одно время Екатеринбург и Новосибирская область хорошо работали. Попытки как то урегулировать миграцию на местном уровне есть, но это не происходит в федеральном масштабе. 

От чего, на ваш взгляд, следует предостеречь госчиновников, оппозицию — Алексей Навальный, к примеру, одно время очень любил антимигрантскую риторику – и обывателей, потому что не все люди понимают, что мы обречены на жизнь друг с другом. И во второй половине 2000—х годов мы уже получили  серию националистических волнений в Демьяново, в Пугачеве, в Сагре и Кондопоге. Причем там ведь даже не мигранты были, а наши сограждане с Северного Кавказа. Но обыватель наш часто не очень хочет в этом разбираться…

Во-первых, такая ситуация возникла не только с Россией. Проблемы с гражданами своих бывших колоний имеют почти все европейские страны. Франция — ярчайший пример. И это закономерное явление, от которого никуда не деться. Французские военные вынуждены в африканских кампаниях участвовать, так же как Россия по линии ОДКБ, обеспечивает безопасность в нашем регионе. Трудовая миграция — это тоже явление сегодняшнего мира, и от него тоже никуда не деться. Да! В сравнении с СССР это выглядит контрастом, когда-то мы просто сидели за «железным забором» и этой проблемы вообще не знали. Сегодня, если мы хотим жить в стране, открытой миру, то неизбежно движение в двух направлениях — не только мы можем приезжать, но и к нам могут приезжать. Если граждане России едут жить и работать в другие страны, то кто-то видит для себя выгоду и в том, чтобы приехать на работу в Россию. Особенно если иметь в виду этот низкоквалифицированный контингент. Существует ниша для рабочих мест, которые не востребованы самими россиянами, и кем-то эту нишу надо заполнять. Для России лучше — узбеки, киргизы и таджики, чем например китайцы, потому что узбеки, киргизы и таджики, будут все равно адаптироваться к условиям России, а китайцы будут Россию адаптировать к себе. Поэтому с этим просто нужно жить. Все неприятности, которые мы имеем, я бы отнес на ответственность  государств. И принимающей стороны – России и тех стран, чьими гражданами являются эти люди. Тут вопрос только к качеству работы, а бороться против самого явления уже бессмысленно. В конце концов, Россия никогда не была моноэтничным  и моноконфессиональным государством.

фото

Теракты. "Среднеазиатский фактор"?

Нашли ошибку в статье?
Выделите текст и нажмите
Ctrl+Enter, чтобы рассказать нам
Adblock
detector